» — Мне нужна моя дочь! — Послушайте, здесь много дочерей… и моя дочь тоже!»
Пустые улицы, брошенные дома и машины, вокруг ни души и лишь ветер хозяйничает в этом новом, безжизненном мире. А вокруг лишь трупы, одни уже мертвые, а другие живые и жаждущие свежей плоти. Вот такую вот безрадостную картину нарисовали режиссеры Рагон и Сэлкоу, экранизировав в 1964 г. роман Ричарда Мэтисона «Я — легенда». Первое, что понимаешь после просмотра фильма, так это его многозначительное название. Кто же мог подумать, что быть человеком среди монстров может быть так невыносимо грустно. Фильм очень верно передает атмосферу постэпидемиального мира и наличие в кадре одного-единственного главного персонажа еще больше обостряет эти ощущения.

Соло Винсента Прайса. По другому эту картину никак не назовешь. Попытайтесь поставить себя на место персонажа Винсента и у Вас волосы дыбом встанут от одной только мысли о возможности описанной в фильме ситуации. Наш герой не живет, он выживает, он существует, он доживает. Каждый день для него как последний. Он ходит по лезвию ножа. Смотришь и думаешь, ну когда же у него не выдержат нервы, ну когда же он сдастся. Последние три года жизни бывшего ученого Роберта Моргана — сплошная рутина и борьба за существование. Каждый его день как близнец похож на предыдущий. Он встает с первыми лучами солнца, затачивает колья на станке, садится за руль старенького катафалка и едет на охоту. Его цель — очистить город от вампирской скверны. С закатом солнца он возвращается назад, запирает хлипкие двери на засов и проводит время, слушая старые пластинки, либо просто заливая горечь и отчаяние алкоголем. И вот так изо дня в день, три года…

Не могу не отметить, что первые 40-45 мин. фильма откровенно скучны. Все происходящее на экране также однообразно как и жизнь нашего героя. Положение даже не спасают продолжительные флешбеки, целью которых является разъяснение зрителю истоков трагедии. Но одну добрую услугу они все-таки сослужили. Кадры из прошлой жизни Роберта Моргана очень ярко демонстрируют контраст между характером и взглядами Роберта в самом начале эпидемии и на финишной прямой, когда он ощутил на себе все ужасы и бедствия катастрофы. Я уже было отчаялся увидеть на экране хоть что-то, что может заинтриговать, но вот появилась маленькая, замызганная собаченка. Вот тут-то действие начинает набирать обороты. Дальнейшее развитие сюжета непредсказуемо. Ну а финал вообще достоин самых искренних апплодисментов.

Как ни крути, но про многочисленные сюжетные и технические ляпы картины нельзя не вспомнить. Бросился в глаза один эпизод, где Морган, прозевав наступление сумерек, спешит домой на своем катафалке, а за окном то и дело с каждой секундой меняется время суток: то день, то ночь. Согласно сюжету, вампиры (будем называть их так) не переносят зеркал и чеснока, но это нисколько не мешает живым мертвецам чуть ли не щеками тереться об дверь дома Роберта, увешанную этими средствами защиты. В первой части фильма все эти досадные мелочи очень сильно режут глаз. Я перестал замечать их начиная с середины ленты, когда повествование начинает принимать неожиданные обороты.
8 из 10

Данная картина являет собой первую попытку экранизации культового произведения Ричарда Мэтисона, написанного в далеком уже 1954 году. И, несмотря на то, что от «Человека — Омеги» Бориса Сагала ее отделяют 7 лет, а от «Я — легенда» Френсиса Лоуренса — аж 43 года, фильм легко даст фору обоим своим «собратьям».
Фильмов об эпидемиях и прочих «карах небесных», скосивших «всех людей вокруг» и пощадивших только нескольких «счастливчиков» снято уже немало. Идея глобального апокалипсиса всегда привлекала киноделов и имела успех у зрителей. Помимо упомянутых картин, на ум приходят прежде всего «День триффидов», «28 дней спустя», а также эпопея Джорджа Ромеро о восставших мертвецах с ее многочисленными ремейками. Сегодня уже можно говорить о том, что данный поджанр обзавелся собственными традициями, и успех очередного претендента (хотя бы в сердцах киноманов) напрямую зависит от того, насколько его создателям удалось эти традиции воплотить на экране.

Так что же прежде всего ценят фанаты жанра в подобных картинах? Главное — это, конечно же, умение показать масштабы апокалипсиса. Для этого совсем не обязательно (хотя было бы интересно!) выгонять из какого-нибудь многомиллионного города всех его жителей. Иногда бывает достаточно просто показать пустой магазин средь бела дня, который «так похож на тот, который рядом с нашим домом, и который всегда бывает полон народу». Это прежде всего искусство режиссера — воздействовать на сознание зрителя, рождая в нем чувство горечи от ощущения необратимости и размеров случившейся катастрофы. Следующий момент — это сценарий, ведь рассказ о развитии эпидемии или нападении инопланетян и последующей борьбе за существование оставшихся в живых в экстремальных условиях требует к себе очень грамотного подхода и хорошего знания предмета. Ну и, конечно же, правдоподобность. Если, к примеру, эпидемия превратила людей в зомби, то они и должны вести себя как зомби, если город «вымер» давно, то и заброшенные улицы должны выглядеть соответствующе, ну и так далее.

Так вот, «Последний человек на Земле» в этом плане предстает перед нами прекрасным образчиком жанра, вобрав в себя все необходимые компоненты. Кроме того, это самая что ни на есть классическая экранизация книги, снятая «в том самом» добром стиле. Фильм повествует о распространении смертоносного вируса, превращающего всех людей в ходячих мертвецов. К счастью, организм одного человека этот вирус побороть не смог, оставив его в живых, и в полном одиночестве…

Так что же так выгодно отличает эту картину от «Человека — Омеги» и «Я — легенда»? Во-первых, мертвецы! Несмотря на то, что первая экранизация — самая древняя и, казалось бы, должна быть самой технически несовершенной, мертвецы в ней ведут себя наиболее естественно и реалистично. Они не абсурдно смехотворны, как в «Омеге», и не скачут по машинам с голливудским гримом на лице, как в «Легенде». Мертвецы в картине Убальдо Рагоны и Сиднея Сэлкоу — самые мертвые! :) Следующий момент — это постановка. Каждый эпизод снят очень умело, а напряжение в картине постоянно нарастает, буквально взрываясь в ее финале.

И, наконец, Винсент Прайс! Это вам, извините, не белозубый Уилл Смит, аккуратно подстриженный и накачанный ученый. Великому «человеку-легенде» Винсенту удалось очень достоверно передать отчаяние единственного выжившего человека. Он не герой, вызвавшийся спасти всю планету, он просто человек, который не хочет просто так умереть…
Поэтому я могу вам посоветовать лишь посмотреть эту классику. Она полностью самодостаточна и ни за что не оставит вас равнодушными. Картина снята с душой, с бережным отношением к доверию зрителей. Она буквально пронизана самой настоящей честностью и потому заслуживает:
10 из 10